Убийство Августа фон Коцебу Карлом Зандом в 1819 году Убийца – саксонский студент Карл Людвиг Занд – полагал, что гонения властей немецких княжеств и герцогств на университеты, в которых они видели оплот опасных либеральных и националистических идей, являются прямым следствием пагубного вмешательства России. Так, новоиспеченный герой убил российского агента, якобы отравлявшего воды немецкой свободы. Однако власти немецких земель воспользовались убийством Коцебу для того, чтобы ограничить свободу печати, университетское самоуправление и пресечь разработки конституционных проектов. Это событие стало поводом для усиления реакции в первую очередь в Пруссии и Австрии. Многие студенческие организации оказались под запретом, а сами студенты подверглись гонениям. Убийство Августа фон Коцебу оказалось политически выгодным для тех правительств, которые за счёт «пятой колонны» желали «закрутить гайки» в своих владениях, укрепив таким образом собственную власть.
Наделавшее шуму убийство выявило довольно интересные особенности общественного сознания немцев первой половины XIX века: даже те, кто выступали противниками насилия, соглашались с тем, что Коцебу заслужил свою участь, как «предатель отечества». Австрийский эрцгерцог И.Б. фон Габсбург, современник события, писал так:
«Убийство Коцебу наделало много шума. Жаль этого талантливого человека – он безвременно погиб, так как он, будучи вначале врагом Наполеона, после падения тирана в качестве эмиссара России в Германии предоставил свое перо для продвижения идей этой державы . Он – немецкий Вольтер, который без всякого воодушевления подвергал все осмеянию, что абсолютно противоречит немецкому сознанию. За это его ничуть не жаль ».
Славянофил, учёный Николай Яковлевич Данилевский (1822—1885) определяет убийство Коцебу как одну из вех формирования той политической русофобии, к которой не по справедливости, но ради своих внутренних интересов обращались и обращаются различные европейские государства, всё больше раздувая образ внешнего и вездесущего врага в лице России.
«В чём состояла, однако же, вина Коцебу? Он доносил, говорят, русскому правительству о состоянии общественного мнения Германии (преимущественно же – её университетской молодёжи), то есть делал то, чем занимается, между прочим, всякий дипломатический агент или иностранный корреспондент любой газеты . Вина его ни в каком случае не превышала вины многих петербургских корреспондентов иностранных газет, с теми, однако же, смягчающими обстоятельствами в пользу Коцебу, что недоброжелательство к России и клеветы петербуржских корреспондентов для всех открыты и могут возбуждать совершенно основательное негодование, а то, что писал Коцебу, никому не было известно, и вся виновность его основывалась на предположениях. И разве во время Коцебу не было множества лиц, которые сообщали германским правительствам (особливо же австрийскому) о духе и направлении мыслей, господствовавших между германской молодёжью, что, конечно, для неё было гораздо опаснее? Отчего же такой взрыв негодования, откуда такое оскорбление народного чувства, что оно доходит даже до сочувствия убийству, если только убийство совершено во вред России ? ».
Так умер невиновный, не причинивший никому вреда человек, который был широко известен за свой литературный талант и эрудицию, позволявшую ему вступать в полемику с такими великими деятелями немецкой культуры, как И. Гёте и Ф. Шиллер. Он был убит за свою любовь к России и свою связь с ней. Никому ранее неизвестный студент стал национальным героем, о котором в народе слагали песни. И всё это легло в основу политического механизма русофобии, где, как сказал Н.Я. Данилевский: «вешатели, кинжальщики и поджигатели становятся героями, коль скоро их гнусные поступки обращены против России », а «защитники национальностей умолкают, коль скоро дело идёт о защите русской народности, донельзя угнетаемой в западных губерниях, – так же точно, впрочем, как в деле босняков, болгар, сербов или черногорцев ».
Надгробный памятник Августу фон Коцебу на городском кладбище Мангейма