Елизавета Федоровна была особенно дружна с княгиней Зинаидой Юсуповой. Их подмосковные находились по соседству. Обеих дам отличала редкая красота и глубокая духовность.

Так, княгиня Юсупова, будучи владелицей громадного состояния, тратила его не только на балы и развлечения. Она активно занималась благотворительностью, поддерживая приюты, больницы, гимназии, церкви по всей стране. В том числе и поэтому они были очень близки с Елизаветой Федоровной.

Когда в 1908 году старший сын княгини Николай был убит на дуэли, Елизавета Федоровна писала подруге: «Не пишите мне – бывают в жизни минуты, когда нельзя излить на бумаге переживаемые душевные страдания. И мне не нужен ответ на мои несколько строк. Это только докажет, что Вы считаете меня настоящим другом и знаете, что я Вас пойму, если написать письмо Вам будет не по силам. Ваше горе даже нельзя приравнять к тому, что пережила я, потому что Вы страдаете, видя, как страдают два Ваших Феликса, а я была одна, и потом, Николай был молодым, а мой Серж так хотел упокоиться в Боге. Но все же смерть остается разлукой. Я не люблю это слово; думаю, те, кто уходит, подготавливают для нас дорогу, а наши здешние молитвы помогают им расчистить путь, по которому нам предстоит пройти. Мы не разлучены, наши души соединены в едином желании, чтобы Бог простил наши грехи и вознес к Себе».

Два Феликса, о которых Елизавета Федоровна пишет в письме, – это муж княгини Юсуповой и ее младший сын, друживший с Великим князем Дмитрием Павловичем, который приходился племянником Елизавете Федоровне и Сергею Александровичу и воспитывался вместе с сестрой в их доме.

После гибели Сергея Александровича и ухода Елизаветы Федоровны Марфо-Мариинскую обитель милосердия Дмитрия забрал к себе Николай II. Помолвка Дмитрия со старшей дочерью императора Ольгой была назначена на 6 июня 1912 года, однако Александра Федоровна настояла на разрыве отношений из-за неприятия женихом Распутина*. Правда, и княгиня Юсупова, и Елизавета Федоровна критиковали императрицу за привязанность к Распутину.

Так, Александра Федоровна в 1916 году закончила свой разговор с Зинаидой Юсуповой пожеланием больше никогда ее не видеть, о чем вспоминал ее сын Феликс: «… царица, молча ее слушавшая, поднялась и рассталась с ней со словами: «Надеюсь, я больше никогда вас не увижу». Это была действительно их последняя встреча. Елизавета Федоровна, встревоженная чрезмерным доверием, которое младшая сестра оказывала Распутину, также пыталась ограничить его влияние на царское семейство, взывая к здравому смыслу Ники и Алекс. Но все было напрасно. Накануне нового года (29 декабря 1916) она написала Николаю II письмо, оказавшееся пророческим.

«Дражайший Ники… Не могу понять твоего молчания – молчания, которым все вы, мои дорогие, казните меня. В ответ на мое письмо, и в самом деле написанное сильно, ты снисходительно сообщил, что получил мое послание; может быть, ты нашел, что я слишком самонадеянна, и потому ничего не сказал при встрече. Но я никогда не лгала тебе; может быть, я и бывала резка, но всегда откровенна, и мне кажется трусостью умолчать о том, что знаешь и чувствуешь, боясь непонимания или скорбей. Я высказала Алике все свои страхи, тревогу, переполнявшую мое сердце – словно большие волны захлестывали всех нас, – и в отчаянии я устремилась к тебе. Я люблю так преданно, что предупреждаю тебя: все сословия, от низших до высших, и даже те, кто сейчас на войне, дошли до последней черты… Она велела мне не говорить с тобой, поскольку я уже тебе писала, и я уехала с таким чувством – встретимся ли мы еще когда вот так? Какие еще трагедии могут произойти, какие страдания нас ждут? Приехав сюда, я ощутила, что моя внутренняя тревога растет, и отправи­лась на дивную всенощную у преподобного Сергия, молилась у его мощей за всех, всех, чтобы темные тучи развеялись и ты видел ясно. <…>О Ники, дорогой, увидь вещи такими, какие они есть, о, по­верь мне, слабой, ничтожной, смиренной, но верной твоей подданной, что я говорю правду. О, пусть преподобный Серафим посетит тебя своим святым словом и поведет к благоденствию твоей страны, Церкви и дома. У тебя на сердце должно быть так тяжело, несмотря на твою глубокую веру в Бога, наверняка у тебя болит сердце, и, может быть, сомненье в своей правоте уже стучится у дверей твоего сознания — не затворяй их, открой, милый, и ради всеобщего блага впусти эту ясную мудрость свыше…»

Закончила Елизавета Федоровна это письмо пожеланием, которому не суждено было сбыться:

«Пусть в новом, 1917 году тучи развеются, солнце воссияет над всей любимой Россией, победы, внешние и внутренние, принесут славный мир тебе, нашему возлюбленному государю, всем-всем твоим подданным и мне, одной из них».

*Феликс Юсупов и Великий Князь Дмитрий Николаевич были соучастниками убийства Распутина, притом и княгиня Юсупова, и Елизавета Федоровна не осудили этого поступка. Притом Юсупова полностью оправдала сына: «Ты убил чудовище, терзавшее страну. Ты прав. Я горжусь тобой». А Елизавета Федоровна писала о племяннике Николаю II: «Не хочу знать подробности, говорят, замешаны очень многие, все высланы в разные края, и слава Богу, что это было сделано, преступление остается преступлением, но это, будучи особого рода, может быть сочтено дуэлью и делом патриотизма, а за такие проступки закон, я думаю, смягчает наказание».