В предыдущих постах, посвященных тому, как Россия вела дипломатическую игру за признание своего имперского статуса, начиная с Великого князя Василия III и заканчивая Петром I, речь в частности шла о том, как легитимизировать в глазах “мировой общественности” претензии на тот или иной политический и международный государственно-дипломатический статус.

Возвращаясь к определению и критериям статуса “великой державы”, стоит отметить позицию норвежского учёного, сотрудника Норвежского института международных отношений Айвэра Нойманна, согласно которой военная и экономическая мощь державы не являются достаточными критериями для определения оной в качестве “великой державы”. Для полноправной легитимизации требуется ещё и международное признание статуса, в частности другими “великими державами”.

Таковой была ситуация, имевшая место в Европе после окончания Наполеоновских войн: ведущие европейские державы и Империя-триумфатор царя Александра I разрешали внешнеполитические вопросы, такие как раздел сфер влияния в Европе и Азии, в определенном взаимном согласии, которое в литературе получило наименование “Концерт Европейских держав”.

А когда Российскую империю, собственно, признали в качестве империи?

Дипломатическая война за международную легитимизацию императорского титула русских монархов продолжалась несколько веков. В окончательную фазу же процесс вошёл в течение последующих десятилетий с момента обретения Петром I титула Российского императора.

В 1721 г. титул признала Пруссия, в 1722 — Голландия, в 1723 — Швеция, в 1732 — Дания, в 1741 — Турция, в 1742 — Англия и Австрия, в 1745 — Франция и Испания, в 1772 — Польша.