Нет, нет и ещё раз нет, дорогой читатель. Здесь ты не найдешь пикантности, которую ты ищешь. Даже если бы мы очень хотели потешить тебя столь экстраординарными интимными подробностями, ничего бы не вышло.

Существует такая вещь, как «народна молва», которая, возникнув однажды, как снежный ком, на своём пути загребает в себя всё больше народу и всё больше обрастает деталями, подробностями, новыми сюжетами… Так, правление императрицы Всероссийской @sld.imperiiЕкатерины II, будучи знаменательным для России во многих отношениях, большинству представляется интересным именно в свете «интимности»: сколько у Екатерины было фаворитов-любовников, какая у них была разница в возрасте, была ли в Царском Селе специально оборудованная комната для плотских утех, стояла ли в этой комнате коллекция мебели непотребного вакхического дизайна и так далее. Но апофеозом спроса и предложения на «горяченькое» стала история о травматичной любви Екатерины и безымянного коня, трагическим исходом которой (о том, каким был сам процесс – мы ничего не знаем) стала смерть императрицы.

Виргилиус Эриксен. "Поход на Петергоф" (Конный портрет Екатерины Великой). 1762
Виргилиус Эриксен. “Поход на Петергоф” (Конный портрет Екатерины Великой). 1762

Молва приписывает авторство этого сюжета польскому историку Казимиру Валишевскому, правоведу, специалисту по истории России (научная ценность его работ многими историками подвергается сомнению), который с восьмидесятых годов жил, преподавал и работал в Париже. Но, кроме имени польского историка, названного народной молвой, больше нет следа, который дал бы нам повод подтвердить этот факт. Ни в одном произведении Валишевского нет ни намёка на историю с конём. Выходит, что придумал сию историю человек, которому не посчастливилось стать ничем большим, кроме того самого коня в своих же собственных фантазиях.

Казимир Валишевский, 1920–1930-е.
Казимир Валишевский, 1920–1930-е.

Екатерина действительно любила лошадей. А с чем была связана эта любовь, мы спросим у самого господина Валишевского:

Во-первых, лошади оказали ей большую услугу во время дворцового переворота, когда Екатерина утром 28 июня 1762 года мчалась из Царского Села в Петербург:

«До города оставалось проехать километров тридцать; лошади, только что пробежавшие это расстояние, везли теперь с трудом. Но никто не подумал о том, чтобы приготовить запасных для перепряжки. Все чуть было не погибло из-за этой небрежности. Но две крестьянские лошади, из проезжавшей мимо телеги, спасли Екатерину (если верить одному свидетельству) и доставили ей корону».

«Выезд Екатерины II на соколиную охоту», Валентин Серов, 1902.
«Выезд Екатерины II на соколиную охоту», Валентин Серов, 1902

Но у любви сей есть и куда более прозаичное объяснение:

«Елизавета кормила лягушек, которых нарочно разводили для того в парке: в этом ясно сказывается разница между обеими императрицами и оттенок чего-то извращенного, болезненного во вкусах Елизаветы. В Екатерине не было ничего похожего на это. Она любила птиц, собак, игравших в ее жизни большую роль, лошадей; она любила вообще всех животных, но выбирала среди них тех, которые и обыкновенно ближе всего стоят к людям. Все это было очень просто, очень естественно, очень нормально».

«Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке». Владимир Боровиковский, 1794
«Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке». Владимир Боровиковский, 1794

Вот оно как, оказывается, бывает…